Один из мотивов появления проекта «Последний адрес» — отсутствие точных сведений о месте захоронения тысяч и тысяч репрессированных советских граждан. Их арестовывали, выносили приговор, а дальше... Дальше они, по сути, без вести пропадали в гулаговских застенках. Вместе с историком Алексеем Каменских мы расскажем историю одного из фигурантов польского дела, чья дочь за полвека так и не смогла узнать, где находится могила её отца.
«Аделаида Адамовна родилась через несколько дней после ареста своего отца», — начинает раскладывать архивные документы Алексей Каменских.
Её отец Адам Михайлович Калоша, белорус по национальности, родился в 1910 году в селе Лань Несвижского уезда Новогрудской губернии республики Польша. Как и многие, он был перебежчиком и попал на Урал из Западной Белоруссии. В 1937 году он был арестован как польский диверсант. В Перми у него была семья, и его жена Антонина Фёдорова, когда его пришли арестовывать, была на последнем месяце беременности.
«О дальнейшей его судьбе ни жена, ни дочь не имели ни малейшего понятия до 1957 года, когда военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала всех так называемых участников польского дела в Перми, но до правды было ещё далеко», — продолжает свой рассказ Алексей Александрович.
Алексей Каменских Фото: Тимур Абасов
Судя по всему, они даже не знали, жив он или нет. Вот строки из письма, написанного Аделаидой Фёдоровой в Верховный суд сразу как стало известно о реабилитации:
«Вами 30 мая 1957 года реабилитирован мой отец Калоша Адам Михайлович, осуждённый в 1937 году в городе Молотове (так в те годы называлась Пермь — Прим. ред.). Прошу вас выслать мне справку о его реабилитации и сообщить, жив ли он. Прошу не отказать в просьбе».
Из военной коллегии письмо пошло в КГБ СССР товарищу Якову Плетнёву, тот в свою очередь перебросил его в управление КГБ по Молотовской области. И вот перед нами документ, составленный старшим инспектором Силиной, которая в те годы написала целую серию аналогичных заключений на типовом типографском бланке, отпечатанным огромным тиражом:
«На основании заявления... было проведено расследование относительно Адама Михайловича Калоши, было выяснено, что до ареста он был студентом Пермского сельскохозяйственного института... Был арестован 2 октября 1937 года... решением прокурора и НКВД СССР приговорён к ВМН (высшей мере наказания — Прим. ред.) и 23 октября 1937 года приговор приведен в исполнение».
На следующей странице следователь Силина пишет: «Полагал бы... гражданке Фёдоровой Аделаиде Адамовне объявить устно, что её отец Калоша Адам Михайлович 12 октября 1937 года осужден на 10 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей — ред.) и, находясь в местах заключения, умер 21 апреля 1946 года от крупозного воспаления лёгких. Далее — оформить акт регистрации смерти через управление милиции УМВД Молотовской области в Молотовском горбюро ЗАГС, указав, что он умер 21 апреля 1946 года от крупозного воспаления лёгких, свидетельство о смерти выдать дочери».
В архивно-следственном деле содержатся все соответствующие акты, заключения и постановления, письмо в ЗАГС с требованием оформить фальсифицированное свидетельство о смерти и эта справка, которая была вручена дочери.
«Она узнала правду только через 30 лет, в 1989 году. Именно тогда, в перестроечные времена началась новая кампания по реабилитации, и мы имеем серию совершенно пронзительных, невероятно сильных человеческих документов», — рассказывает Алексей Каменских.
Второй поход за правдой Аделаида Адамовна начинает с письма в ректорат Пермского Сельскохозяйственного института:
«Уважаемый товарищ, здравствуйте, мне хочется узнать, есть ли в сельскохозяйственном институте общество „Мемориал“ или люди-энтузиасты, которые занимаются воскрешением честных имён людей, пострадавших от культа личности Сталина. Я знаю, что в вашем институте в этот ужасный 1937 год пострадало много преподавателей и студентов. Среди них был мой отец — Калоша Адам Михайлович, по национальности белорус, до ареста он был студентом 4 курса. Был реабилитирован посмертно в 1957 году „за отсутствием состава преступления“. Если возможно, мне бы хотелось знать обстоятельства, истинную причину ареста и смерти моего отца. Из Верховной коллегии у меня хранится только справка. Я бы хотела знать больше о его судьбе, может быть, жив кто-нибудь из его бывших однокурсников, пострадавших в этот ужасный 1937 год. Отец был арестован 12 октября 1937 года, а я родилась через 17 дней, т. е. 29 октября 1937 года. Я никогда не видела своего отца. А он так и не узнал, кто же у него родился: дочь или сын. Но я хочу знать, в чём же его обвинили и где его могила?..»
Ректор института отправил письмо в прокуратуру Пермской области, а уже оттуда письмо ушло в региональное управление КГБ СССР. И пермские комитетчики составили секретное письмо начальнику 10-го отделения УКГБ СССР Иркутской области (дочь Адама Калоши тогда уже переехала из Перми в Сибирь — Прим. ред.) с просьбой провести с ней устную беседу.
Есть справка, что 6 июня 1989 года такая беседа была проведена и Аделаида Адамовна «выразила благодарность за участие в восстановлении сведений об отце... однако убедительно просила уточнить дату рождения отца, т. к. других возможностей не имеет».
Параллельно Аделаида Рудых (Калоша) вела переписку с другими органами и учреждениями, вот строки из её письма некоему Вычужанову, где она снова повторяет всё те же вопросы:
«Я должна знать о нем всё: за что он был арестован, где погиб и где его могила? В 1957 году мне выдали похоронную, но там ничего не указано. А диагноз (крупозное воспаление легких!) — в те времена многим писали, чтобы скрыть следы преступлений, да и дата смерти меня смущает. Пожалуйста, найдите дело моего отца, и дайте мне правдивый ответ».
И последний документ в этом деле — это крошечная справка из КГБ:
«Ваш отец Калоша А. М. родился 21 марта 1910 года. В материалах уголовного дела данных о месте вынесения приговора, месте заседания тройки, а также наименования следственного изолятора, в котором находился ваш отец, не имеется.
Как вам ранее сообщалось, место приведения приговора в исполнение, также установить не представляется возможным.
При аресте у Калоши были изъяты: боевой винтовочный патрон и переписка на трёх листах, которая не сохранилась».
4 апреля 2024 года Индустриальный районный суд города Перми приговорил нашего коллегу, председателя Центра исторической памяти Александра Чернышова к трём годам лишения свободы (условно). Мы рады, что Александр уже не тюрьме. Тем не менее, мы считаем приговор несправедливым и политически мотивированным. Несмотря на то, что под давлением следственных органов Александр «полностью признал свою вину» и согласился на особый порядок судопроизводства, он был осуждён как преступник.
