Без вины виноватые. В Кудымкаре вспомнили жертв Большого террора

31 год, 67 лет, 42 года, 71 год, 18 лет… Участники митинга переглядываются и невольно качают головами, когда слышат возраст убитых кудымкарцев в годы Большого террора. В Кудымкаре впервые проходит акция «Возвращение имен», во время которой публично читаются имена расстрелянных в 1937-1938 годы.

— Моего деда обвинили в контрреволюционной деятельности. В протоколе было сказано, что он вел ее во время выгрузки навоза, — горько ухмыляется горожанин Иван Нешатаев. — Дед был безграмотный. И даже тот самый протокол не смог подписать. Вместо подписи оставил отпечаток пальца.

Иван Нешатаев — один из тех, кто вечером 30 июля приходит на городскую площадь, чтобы помянуть жителей Кудымкара и Кудымкарского района, которые были невинно убиты в 1937-1938 годы.

Убивали тайно, вспоминаем публично

Акцию «Возвращение имен» придумало международное правозащитное общество «Мемориал». Оно занимается исследованием политических репрессий в СССР. Смысл акции прост — граждане собираются вместе, чтобы поочередно, сменяя друг друга прочитать имена жертв Большого террора.

— Тоталитарное государство не просто убивало людей – оно стремилось вычеркнуть их имена из истории, уничтожить всякую память о них. Возвращение имен, возвращение памяти об оболганных и убитых – это отрицание диктатуры, это наш шаг к свободе, — объясняют в «Мемориале».

Обычно акция «Возвращение имен» проходит 30 октября — в государственный День памяти жертв политических репрессий. На этот раз ее провели 30 июля. Почему? В этот день 80 лет назад был подписан секретный приказ НКВД №?00447, который и дал начало Большому террору.

За неполные полтора года органами НКВД были арестованы в СССР более 1 миллиона 700 тысяч человек, из которых около 700 тысяч были расстреляны. Среди последних и 7474 жителя Прикамья. Как показал последующий анализ следственных дел, большинство осужденных были невиновны.

«Затронул все слои»

— Только из нашей деревни увели 22 человека. Трое из них были мои родственники — отец, дядя и дед, — продолжает рассказывать Иван Нешатаев. — Увели их всадники, прямо во время уборки урожая. Больше их никто не видел. Сам я на тот момент находился в утробе матери.

«Нешатаев Иван Николаевич, крестьянин, расстрелян 17 сентября 1937 года, 25 лет. Нешатаев Яков Николаевич, крестьянин, расстрелян 17 сентября 1937 года, 33 года», — читают наряду с другими именами имена родственников горожанина участники митинга. Звучат имена и писателей, и сапожников, и служащих, и учителей, и бухгалтеров, и священников, и колхозников…

— Большой террор затронул все слои населения, — замечает председатель общества «Мемориал» в Коми-Пермяцком округе Артур Кривощеков. — Но, в первую очередь, был загублен цвет общества, его лучшие представители. Например, сегодня прозвучало имя Ярцева Германа Ивановича.

Герман Ярцев работал управляющим треста «Комипермлес». Его арестовали 5 августа 1937 года, обвинили в контрреволюционной и повстанческой деятельности и 15 января 1938 года расстреляли. Между арестом и исполнением приговора пытали. Артур Кривощеков со ссылкой на воспоминания однокамерников служащего рассказывает, что с допроса этого статного, крепкого мужчину привели под руки, он не мог самостоятельного стоять на ногах.

— В основном, всех обвиняли в контрреволюционной деятельности, — добавляет Иван Нешатаев. — Считалось, что якобы в Коми округе готовится повстанческое восстание.

Дядя нашелся

Горожанка Галина Голева, которая тоже участвует в митинге, рассказывает, что в 1937 году пропал брат ее мамы. Они были спецпереселенцами из Белоруссии, жили в одном из поселков Гайнского района. Ее дядя уехал на учебу в Кудымкар и не вернулся. Что с ним произошло, они так и не узнали. Слышали лишь то, что его загрузили в вагон поезда и неизвестно куда увезли.

Во время акция имя дяди Галины Голевой — 19-летнего Титова Егора Петровича — звучит. В «Книге памяти Пермской области» говорится, что его арестовали 25 декабря 1937 года. 3 марта 1938 года за террористические намерения юношу приговорили к высшей мере наказания и 27 апреля 1938 года расстреляли. Где покоятся его останки, не установлено.

— Ком в горле стоит, — говорит Галина Голева. — На акцию я пришла случайно. И, наконец, узнала, что случилось с маминым братом. Куда мы только не писали… Думали, его увезли обратно в Белоруссию.

И такое бывает часто

Председатель краевого общества «Мемориал» Роберт Латыпов говорит, что такое происходит часто, когда люди благодаря Базе данных жертв Большого террора, которая была разработана при поддержке «Мемориала», узнают судьбу своих репрессированных родственников.

Он вспоминает случай, когда вел семинар для учителей. Один из слушателей усмехался рассказам Роберта. Пока, наконец, Роберт не спросил: «А у вас есть репрессированные родственники?». Тот ответил: «У меня дед был расстрелян. Но сведений никаких нет».

Тогда председатель краевого общества «Мемориал» открыл Базу данных жертв Большого террора, которая выложена в интернете, и нашел в списках имя деда этого скептически настроенного учителя.

— И надо было видеть, как изменилось его лицо, — рассказывает Роберт Латыпов. — Буквального за полчаса с этим человеком произошло что-то кардинальное.

Реквием Ахматовой

Приезжает на митинг и артист Альберт Макаров. Сейчас он работает в Пермском академическом «Театре-Театре». До этого работал артистом Коми-Пермяцкого драмтеатра. На малой сцене в 2015 году Альберт Макаров поставил моноспектакль «Ну, как там Ахматова?».

— Тема исторической катастрофы, которая произошла в начале 20 века, для меня очень близка. Еще семь лет назад я начал создавать театральный триптих на эту тему. Моноспектакль про расстрел царской семьи, реквием Ахматовой, а третья работа готовится, — говорит Альберт. — Я не могу не размышлять, так как четко понимаю, что ответы на вопросы о том, как мы сейчас живем, и почему так, находятся там, в начале века. То историческое беспамятство или, простите, ханжество, в котором мы прибываем, меня печалит, как и то, по каким улицам мы ходим, что празднуем… Нельзя жить в одном постоянном веселье, нужно и встряхиваться. Например, благодаря таким акциям, как «Возвращение имен».

Анна Ахматова тоже испытала на себе ужас Большого террора. Репрессиям были подвергнуты трое близких ей людей. Горе жен и матерей «врагов народа» поэтесса отразила в поэме «Реквием». Отрывок из поэмы Альберт Макаров читает во время акции:

«А если когда-нибудь в этой стране воздвигнуть задумают памятник мне, согласье на это даю торжество, но только с условьем — не ставить его ни около моря, где я родилась: последняя с морем разорвана связь, ни в царском саду у заветного пня, где тень безутешная ищет меня, а здесь, где стояла я триста часов и где для меня не открыли засов. Затем, что и в смерти блаженной боюсь забыть громыхание черных марусь, забыть, как постылая хлопала дверь и выла старуха, как раненый зверь. И пусть с неподвижных и бронзовых век как слезы, струится подтаявший снег, и голубь тюремный пусть гулит вдали, и тихо идут по Неве корабли».

Во время первой в Кудымкаре акции «Возвращение имен» было прочитано лишь 254 имени жертв Большого террора из более чем 800. Акцию мы продолжим проводить, пока не прочтем все имена жителей Кудымкара и Кудымкарского района, которые были невинно расстреляны в 1937-1938 годы.